Андрей. Костюм?
Соня. Так одеваются уличные музыканты?
Андрей. Вообще-то мне всегда казалось, что это классика. А вы находите его неприличным?
Соня. Да! — нет! — не знаю! Откуда мне знать, как должны одеваться уличные музыканты?
Андрей. Но вам он кажется неприличным?
Соня. Андрей, мне уже ничего не кажется.
Андрей. Иван тоже носит костюм. А талию перетягивает шелковой алой лентой.
Соня. Плохой балалаечник?
Андрей. Это я погорячился. Лентяй, но свое дело знает. Его костюм поплоше будет. Зато сложён! Настоящий джигит. Вы меня понимаете?
Соня. Я уже ничего не понимаю.
Андрей. Высокий, плечи широкие, спина прямая. Видели бы вы, как он носит свои лохмотья!
Соня. Я за него рада.
Андрей. Глаз не оторвать!
Соня. И надолго вы здесь?
Андрей. Недельку, я думаю, поработаем, а там домой.
Соня. Но вы сюда еще вернетесь?
Андрей. Мы каждый месяц приезжаем.
Соня. Во всем своем классическом великолепии?
Андрей. Смеетесь.
Соня. Может, ваши ежемесячные визиты — это еще одна невинная ложь? Я уже ничему не верю. И, по большому счету, мне все равно.
Андрей. Сказать вам, зачем я приезжаю в Москву?
Соня. Даже врать, при вашем богатом опыте, вы толком не умеете.
Андрей. Бобик сидит в тюрьме.
Соня. Андрей, ну всё, хватит!
Андрей. Сегодня утром я был у него. Почти два года за решеткой по сфабрикованному обвинению. Ограбление с применением насилия. Дружок подставил. Сам, естественно, вышел сухим из воды. Ну, да ладно. Чтобы с ним повидаться, можно и на улице поиграть. Как раз хватает на поезд и угол в Москве. Это правда, Соня. Печальный факт.
Соня. Ваш сын Бобик?
Андрей. Каждый раз я выхожу оттуда совершенно раздавленный. Ему еще повезло, устроился в тюремную больницу. Сегодня говорит: «Я уже без пяти минут врач!» Это он так шутит.
Соня. Часто вы его навещаете?
Андрей. Зависит от караульного… кого подкупишь. Чаще, чем раз в месяц, не получается. Обычно сижу у него около часа. Особенно нам и говорить-то не о чем. О матери он никогда не спрашивает. Странно, да?
Соня. Наташа знает, что он в тюрьме?
Андрей. Еще и это на нее взвалить?.. А вот про девочек — своих теток — расспрашивает подробно. Считает, что он разбил им сердце. И сестрой своей, Софочкой, интересуется. Она теперь живет в Казахстане.
Соня. Так вы с ней переписываетесь?
Андрей. На Рождество прислала короткое письмишко. Я даже не знаю, чем она там занимается. Что-то с лошадьми. Разводит их, что ли. Наверно, замужем. Девять детей, это точно.
Соня (смеется). «Точно»?
Андрей. Так она написала.
Соня. Девять!
Андрей. Тоже живчик, вся в меня. А собственно, почему вас это удивляет?
Соня. Ох, Андрей. И когда же ваш Бобик должен выйти?
Андрей. Через полтора года. Так что долго еще мне стоять на ногах.
Соня. Насчет уличных выступлений… извините, если я была бестактна. (Он пожал плечами.) А классический костюм — это вы отлично придумали. (Тот же безразличный жест.) И талию вам тоже надо перетягивать лентой.
Андрей. Какой?
Соня. Ярко алой.
Андрей. Не мой цвет.
Соня. Станет вашим. (Показала на фляжку.) По чуть-чуть?
Андрей. Одну каплю. Рано мы с вами начали.
Соня. Стало быть, никакой «Богемы»… ни для вас, ни для меня.
Андрей. Прощай, Мими.
Соня. Прощай, дирижер-зануда. Возвращайся в свой Берлин.
Андрей. В Мюнхен.
Соня. Но вы же это придумали?
Андрей. «Мюнхен» звучит лучше.
Соня. Он, по крайней мере, немец?
Андрей. Итальянец.
Соня. Мама миа. Остается главный вопрос: Пуччини жив или умер?
Андрей. Какое нам дело?
Соня. Никакого. Кстати, эта дата — 1858 год — откуда вы ее взяли?
Андрей. От фонаря.
Соня. Я так и подумала. (Чокается с ним.) Спасибо за приятную компанию.
Андрей. Вам тоже.
Соня. Последняя капля.
Андрей. Наипоследняя.
Соня (складывает картограммы и документы в сумку). Между нами, Соня немножко пьяна. На ее месте я бы быстро собрала все эти бумажки, на цыпочках прокралась мимо Горгоны-Медузы и прилегла на свою одинокую девичью подушку, на которой так хорошо видеть сны про пустой дом и дырявые водостоки.
Андрей. Расскажите мне про него.
Соня (напряглась). Про кого?
Андрей. Про вашего близкого друга, энтузиаста леса.
Соня. Визионера, святого…
Андрей. …и не всегда трезвого.
Соня. Что еще? Ему под шестьдесят. Среднего роста. Синие глаза. Цепкий взгляд. Явно не джигит.
Андрей. Ваш местный доктор.
Соня. Не только. Он постоянно в разъездах. Весь молодой лес в нашем уезде — его рук дело. Три раза он ездил на Сахалин, к ссыльнопоселенцам, во время эпидемий тифа. Он строит пасеки в глухих деревнях и обучает крестьян пчеловодству. Он верит, что более бережное отношение к природе воздаст человеку сторицей, мы станем лучше и щедрее. И ведь он прав! Всего-то и требуется от нас — немного теплоты. Мне кажется, в Бога он не верует, зато верит в совершенствование человека. Он любит говорить о «нашей святой обязанности» перед природой. В нем самом чувствуется некая святость.
Андрей. Он женат?
Соня (берет в руки карту). Это — имение, которое я когда-то купила на сэкономленные деньги. Я вам говорила?
Андрей. Вы его любите.
Соня. Мне остался только этот луг.
Андрей. Вы его любите, Соня?
Соня. Двадцать три года. Без всякой надежды. Я полюбила его с первой нашей встречи. Я была молоденькой девушкой, а он начинающим врачом. Эти живые синие глаза заворожили меня раз и навсегда. Говорит он очень быстро, и от этого фейерверка идей и планов — ничего подобного я в своей жизни не слыхала — голова у меня закружилась от восторга. (Она оживленно жестикулирует, пытаясь передать свое тогдашнее состояние.) Это было что-то… необыкновенное. Он меня тоже любил. Я это знаю. Целый год… пока эти грандиозные преобразования не захватили его всего без остатка. Но он до сих пор приезжает ко мне… когда вспоминает о моем существовании… обыкновенно подшофе. И когда он стоит, качаясь, посреди комнаты, держа мое лицо в ладонях и не говоря ни слова, просто глядя на меня своими пронзительно синими глазами, в которых с некоторых пор поселилась какая-то озабоченность, в такие минуты мне кажется, что мы никогда не расставались… и что я тоже, прости меня, Господи, почти святая… Но на этом, понятное дело, далеко не уедешь. (Продолжает складываться. Он что-то пишет на листке.) Двоюродные сестры!
Андрей. Что?
Соня (показывая на две такие похожие холщовые сумки). Моя и ваша.
Андрей (протягивает листок). Мой домашний адрес. И место в Москве, где я останавливаюсь.
Соня. Благодарю.
Андрей. Когда вы опять сюда приедете?
Соня. Бог его знает. Когда будет окончательно решаться дело. (Махнула вослед убранным бумагам.) Наверно, скоро.
Андрей. В ближайшие две недели?
Соня. Очень может быть.
Андрей. Могу я вас о чем-то попросить? Когда вы будете точно знать, вы не известите меня?
Соня. Хорошо.
Андрей. Черкните два слова. Я могу приехать в любое удобное для вас время. Обычно мы заранее не бронируем место для уличных выступлений. Мне бы очень хотелось еще раз с вами увидеться.
Соня. Мне тоже. Очень.
Андрей. Вот и отлично! Закажем шикарный ужин, который нам не по карману. В «Славянском базаре»! Я там никогда не был, а вы?
Соня. В «Славянском базаре»? Вы шутите!
Андрей. Стало быть, решено.
Соня. Почему не здесь? Мне даже начинает нравиться это место.
Андрей. А как же Горгона-Медуза?
Соня. И она тоже.
Андрей. Значит, увидимся здесь.
Соня. Попросим, чтобы они завезли побольше «черненького».
Андрей. Осторожно! (Она чуть не опрокинула стакан.) Я могу попросить ваш адрес?
Соня. Отчего же. (Начинает писать.)
